Откат до предыдущей версии

Кошмар фантасмагорий

Замечание: у этого рассказа только один главный герой, вернее – одно-единственное по-настоящему действующее лицо. Но за время нашего с ним общения я настолько привык к его нытью и самоуничижению, что решил, что называть его стоит именно так, как он сам себя называет, с сохранением орфографии.

Для меня все эти неприятности начались в тот день, когда придя на работу, я увидел Наше Общее Несчастье грустно сидящим перед экраном, по которому в обрамлении границ достоверности тянулась чёрная линия. Тянулась, пока не обрывалась, уходя в ноль.

Я набросил куртку на спинку стула, подёргал мышку, выводя терминал из ночного ступора, и, не слыша никакой реакции на своё появление, спросил: «Что это, Бэрримор?»

- Это коллапс Солнца.

Вообще-то, у парня работа связана с перемешиванием солнечного вещества, но не до такой же степени?!

- А оно об этом знает?

Пожатие плечами. С этим надо было что-то срочно делать, потому что иначе через полчаса, к приходу шефа, безысходность из кабинета надо будет выгонять тряпкой, использованной для вытирания следов депрессии. Я задал наводящий вопрос.

- Слушай, а что ты понимаешь под коллапсом? Если то же, что и я, то должен тебя огорчить, коллапс не пройдёт и открытие отменяется.

- Падение внешних оболочек на ядро вследствии нарушения гидростатического равновесия. Поток энергии медленно уменьшается, но по мере его уменьшения увеличивается зона перемешивания. Как только она дойдёт до точки... - он показал одну из еле заметных извилин на графике, - внешние слои становятся прозрачными и происходит коллапс.

Я с сомнением покачал головой.

- Мы это уже проходили, и в прошлом веке, и в позапрошлом. Во-первых, с чего ты взял, что поток энергии уменьшается? Камёканде* проинформировали?

- Да, это их данные. А во-вторых — можешь не спрашивать, это моя модель, и я сам знаю, что она неправильная.

- Умница, продолжай в этом духе и спаси нас от этого безобразия. Кстати, когда оно у тебя там должно случиться?

- Лет через сто — сто тридцать.

Кошмар, ужас, и ещё сто тридцать три негатива! Я положил руку ему на плечо и как раз собирался сказать что-либо ободряющее, когда у нас за спинами грохнула дверь и неотъемлемый бас нашего шефа произнёс сокращённую версию «доброго дня».

- Что там у вас?

- Коллапс Солнца.

Вечное Недоразумение упрямо проигнорировало мой кулак, втайне от шефа продемонстрированный мною его носу. Впрочем, шеф был настроен вполне по-деловому, поэтому ограничился ещё более кратким «прекратить». Таким образом, как мне тогда казалось, день был спасён, если не считать ставших обязательными вздохов, регулярно доносившихся из угла нашей лаборатории.

К сожалению, за первым днём последовали другие, всё более напряжённые. Первым предупреждением стали насмешки коллег во время обеденных часов, сперва редкие, а к концу недели перешедшие в разряд постоянных. Насмешки касались предмета изучения нашего отдела, чего раньше никогда не случалось, и это было очень неприятно. Суть их заключалась в том, что исследовать механику Конца Света тривиально и даже в чём-то неприлично, потому что «всё равно все там будем». Мои попытки уточнить, в чём же этот конец заключается, лишь подтвердили мои подозрения о том, что про новоявленный коллапс Солнца стало известно в более широких кругах.

Я, признаюсь, словоохотлив, но никогда не позволяю себе выносить негативные сведения о жизни отдела за его пределы. Что касается нашего шефа, то от него такого просто нельзя ожидать. Так что, если Печальному Сомнению захотелось расширить аудиторию его жалоб, милости просим, но выставлять весь отдел, каким бы маленьким он ни был, на посмешище я не позволю. Впрочем, настоящий шок ожидал меня в понедельник.

В полдень в лабораторию вошёл шеф и представил нашим взорам журнал Science. На обложке красовалось изображение Солнца в ультрафиолетовых лучах с прорисованным по хромосфере вопросительным знаком.

- Почему не в профессиональной литературе, а в жёлтой прессе?!

После минутного недоумения я заполучил журнал в свои руки и быстро проглотил статью номера. В ней говорилось, что новые результаты, хотя и не отрицают выводы, к которым пришли ранее, но позволяют надеяться, что коллапс нашего светила откладывается на несколько десятилетий. Коллапс? Откладывается?!

Наверное, на меня тоже стало жалко смотреть, потому что шеф ласково поинтересовался, нет ли у меня каких-нибудь вопросов. Вопросы были, и очень много, но я мог вытянуть из себя слово «чушь».

- И почему же ты это считаешь чушью?

Теперь слова у меня кончились окончательно. Я бросился к полке и выдернул первую попавшуюся монографию по звёздной эволюции. Нашёл диаграмму с эволюционными треками и продемонстрировал шефу. Тот лишь покачал головой.

- Возьми что-нибудь попроще и посвежее.

Я глубоко вздохнул, и подойдя к проблеме со всей возможной серьёзностью отыскал на соседней полке школьный учебник, в редактировании которого мы участвовали пару лет назад. Открыл оглавление — и немедленно почувствовал сквозь подошву туфель и слой линолеума под собой холод подвальных перекрытий. На первой же странице присутствовала глава под названием «Коллапс Солнца». Я быстро пролистал пару десятков страниц. Там было всё — причины, проявления и даже последствия. Закрыв этот кошмар, я обернулся к шефу

- Но как?

- Похоже, что всё меняется, не так ли? - шеф слегка улыбнулся, И эти перемены имеют странную особенность, некий срок давности, зависящий от знаний и убеждённости их носителя.

Я взял стул, сел на него верхом и приготовился слушать. Впрочем, лекция шефа была достаточно короткой.

Шеф предполагал, что каким-то образом наше непосредственное будущее было решительно изменено, и мы теперь наблюдаем, как эти изменения постепенно распространяются в прошлое, напоминая процесс медленной диффузии в дифференциально движущейся жидкости. Помимо зависимости скорости распространения откорректированной информации, шеф также постулировал то, что рано или поздно дальнейшее распространение прекратится. Когда-то в прошлом возникнет некий феномен, скорее всего, документ об открытии чего-то, что явится фундаментом знаний об изменённом будущем.

- И, соответственно, все твои невысказанные вопросы окажутся лишними. Ведь мы учёные, правда? А учёным надо согласовывать теорию с наблюдениями, а не жить скованными догмами.

- Но... Что же делать? Ведь это катастрофа!

- Работать. Работать с тем, что мы имеем на руках. А имеем мы предположение, что первым об изменении реальности узнал наш сотрудник, и его утверждение о том, что это — последствие его ошибки. Так?

На Случайного Недоучку было жалко смотреть, но он согласно кивал головой.

- Ты сможешь разобраться в его коде? Быстро разобраться. Быстрее, чем он сам. - шеф переходил от рассуждений к действиям. Я с сомнением посмотрел на стопку тетрадей с заметками.

- Боюсь, что нет. Сами знаете, какой я программист.

- Знаю. Поэтому ты отправляешься в отпуск, со следующей недели. Будешь ставить опыты по распространению информации на своей девушке и окружающих. Это приказ.

И я приступил к его исполнению.

Послесловие

И всё-таки, Страданье Нашего Отдела это сделал! Нашёл ошибку и даже успешно защитился. Я больше не обращаюсь к нему с прежним сарказмом, а он, в свою очередь, не отягощает мою жизнь своим нытьём. Мы прекрасно поладили, и свободное от основной работы время мы посвящаем анализу немногих наблюдений, полученных нами в течение этого странного информационного феномена. Надеюсь, что это поможет обнаружить нечто важное, что скрывается под пологом нашей реальности.

Постскриптум

Ох. Не нравится мне что-то, как все начали писать фамилию Иоанна Кепплера.

*) Камёканде - нейтринная лаборатория в Японии, уж там-то знают, что происходит в недрах Солнца.